На запланированную встречу с журналистом Forbes генеральный директор госпредприятия «Объединенная горно-химическая компания» Руслан Журило пришел, несмотря на высокую температуру. Простуда не помешала ему с энтузиазмом рассказывать о развитии бизнеса ОГХК, созданной осенью прошлого года на базе титановых активов, которые до этого десять лет арендовал Дмитрий Фирташ.
Интересы «Объединенной горно-химической компании» и Дмитрия Фирташа пересекаются не только в торговле титановым сырьем.
В апреле 2015 года правительство поддержало инициативу Фонда госимущества и делегировало на три года ОГХК управление контрольным пакетом акций ООО «Запорожский титано-магниевый комбинат» (ЗТМК). Доля государства в этом предприятии – 51%, структур Group DF – 49%. Менеджеры, близкие к Group DF, управляют операционной деятельностью комбината.
Причина – особенности национального корпоративного законодательства, которые не позволяют государству полноценно контролировать ЗТМК и назначить свой менеджмент. Чтобы вернуть ЗТМК под контроль государства, в ВР рассматривается законопроект о внесении изменений в закон Украины «О хозяйственных обществах». Документ предусматривает снижение кворума при принятии решений в обществах с ограниченной ответственностью с 60 до 50%. Это значит, что может появиться законная возможность для восстановления госконтроля на ЗТМК, где у Group DF менее 50%. 16 сентября 2015-го ОГХК выиграла тендер на поставку ильменитового концентрата с Вольногорского комбината на ЗТМК. Сумма сделки – 208 млн гривен. Планируемый объем поставок до конца 2016 года – 54 000 тонн. Такой объем обеспечит сбыт около 30% производимой ежегодно продукции на Вольногорском ГМК.
Альтернативы закупкам у Вольногорского ГМК в Украине для запорожского предприятия нет. Сырье только с этого карьера соответствует стандартам качества. Поэтому риск, что руководство ЗТМК откажется от поставок с ОГХК, отсутствует.
ЗТМК – единственный в Украине и Европе (помимо России) производитель губчатого титана. Проектная мощность комбината – 20 000 тонн в год, однако вследствие износа производственных фондов предприятие в настоящее время может выпускать не более 10 000 тонн губки. В 2014 году ЗТМК сократил выпуск губчатого титана на 23%, до 7200 тонн, титанового шлака – на 8%, до 32 600 тонн.
Не меньший интерес в беседе с Forbes Журило проявил и к обсуждению подробностей своих взаимоотношений с днепропетровскими бизнесменами Игорем Коломойским и Геннадием Корбаном, народным депутатом Николаем Мартыненко, а также главой Минэкономразвития Айварасом Абромавичусом.
Противостояние Администрации президента с группой «Приват», которое обострилось в последнее время, не мешает Руслану Журило признавать, что интересы государства при создании ОГХК в противостоянии с Фирташем помог отстоять «опыт побед в корпоративных войнах команды Коломойского». «Иногда есть вещи, где не работает понятие «бизнес». Это внутренние вещи, тяжело объяснить… У каждого своя вендетта…», – говорит Журило.
– Неделю назад в Минэкономразвития вы презентовали план корпоратизации ОГХК. Как прошла встреча с чиновниками? Кто в ней участвовал?
– На встрече присутствовал замминистра экономики и развития Руслан Корж, а также советник министра Адомас Аудицкас. В своей презентации мы обосновали, почему корпоратизация важна с экономической точки зрения, и предложили ее опробовать на нас первых. Ведь еще летом глава МЭРТ Айварас Абромавичус говорил о корпоратизации госкомпаний, чтобы упростить госуправление такими активами. Но примеров ее внедрения мы по сей день не имеем.
Аудицкас, отвечающий за реформу госпредприятий, винит в срыве корпоратизации сами госпредприятия. Мы же убедились на своем опыте – всему виной бюрократия и двойные стандарты чиновников. По последней информации из МЭРТ, в настоящее время приказ о преобразовании ОГХК находится на согласовании в других министерствах и ведомствах. После прохождения этой процедуры МЭРТ должно передать документ на подпись Кабмину, который и выдаст распоряжение о корпоратизации компании. Этого мы и ждем. Уже не первый месяц. Для меня как руководителя госпредприятия проект «ОГХК» завершится, когда будет реализована идея привлечения частного зарубежного инвестора на комбинаты холдинга – Иршанский ГОК и Вольногорский ГМК.
– Находите понимание в правительстве по этому вопросу?
– Мы ожидаем, что Минэкономразвития включит вопрос корпоратизации ОГХК в повестку Кабинета министров. Получив одобрение правительства, мы сможем продвигаться дальше.
– Но в Верховной раде считают иначе. Депутат от «Блока Петра Порошенко» Павел Ризаненко, он же замглавы спецкомиссии по приватизации ВР, настаивает на том, чтобы комбинаты были включены в список стратегических и не подлежали продаже…
– Да, такое мнение существует, и оно может помешать нашей конечной цели – привлечению иностранного инвестора. Мы пытаемся убедить Павла Ризаненко в том, что без частных инвестиций развитие государственных комбинатов невозможно.
– С другой стороны, тот же Ризаненко помогает ОГХК усилить контроль над другим титановым предприятием – Запорожским титано-магниевым комбинатом, который Кабмин передал госхолдингу в управление. Вчера на сайте Верховной рады появилась информация, что депутаты планируют рассмотреть вопрос о снижении кворума в ООО в четверг, 12 ноября.
– Мы ожидаем принятия данного законопроекта. Он позволит нам участвовать в оперативном управлении предприятием, которое перерабатывает продукцию нашего Вольногорского ГМК. Я считаю, иностранного инвестора необходимо привлекать и в этот актив.
Сейчас Украина имеет исторический шанс – самостоятельно выйти со своими титановыми продуктами на международный аэрокосмический рынок. Это возможно лишь в случае привлечения стратегического инвестора на ЗТМК. Экономические санкции против России способствуют этому.
Но пока с ЗТМК складывается тупиковая ситуация. Государство владеет 51% акций предприятия, но никак не влияет на его хозяйственную деятельность, потому что устав составлен таким образом. Если закон Ризаненко о снижении кворума в ООО будет принят, то государство восстановит свои права.
Вокруг ЗТМК много мутных и непонятных историй происходило. Я их сейчас даже комментировать не буду. Отмечу лишь, что я приверженец простых и прозрачных схем.
– Как ОГХК сейчас взаимодействует с ЗТМК, хозяйственной деятельностью которого руководят менеджеры, близкие к Дмитрию Фирташу, а структуры олигарха контролируют 49% акций предприятия?
– Мы являемся для ЗТМК банальными поставщиками сырья, не более того. Нам передан в управление государственный пакет акций ЗТМК, но из-за тупиковой юридической ситуации любые наши инициативы спокойно пресекаются второй стороной.
Например, из 14 вопросов, которые поднимались на последнем собрании участников ЗТМК 30 июня, проголосовали только за два – связанных с выплатой дивидендов государству и утверждением коллективного договора с трудовым коллективом. Изменения инвестиционной программы, на которых настаивает МЭРТ, утверждены не были.
Поэтому мы вынуждены набраться терпения и ждать изменений в корпоративное законодательство. Потом проведем собрание акционеров, зайдем на предприятие и составим дальнейший план действий.
В открытый конфликт с Фирташем мы вступать не намерены. Потому что любой конфликт приводит к плохим последствиям: клиенты не будут иметь с нами дело, не будут покупать нашу продукцию, пока мы разбираемся в корпоративных войнах.
Нам и без того тяжело налаживать сбыт на зарубежных рынках, потому что мы там – новые люди, новая компания. Много усилий тратится на то, чтобы восстановить старые связи и найти новых клиентов. В мире всего четыре страны, где востребована продукции ЗТМК – это Япония, Россия, Америка и Германия. Сложности также из-за низких цен, неблагоприятных инвестиционных условий. Поэтому нужно быть очень аккуратными и не делать резких движений.
О «стандартной истории» украинского бизнеса
— Судя по вашим непростым взаимоотношениям с МЭРТ, вы находитесь в оппозиции к чиновникам. Почему правительство все же согласовало вашу кандидатуру на должность руководителя ОГХК?
— Думаю, решающим был мой опыт возврата Новоконстантиновского месторождения урановых руд в госсобственность в 2010 г. Тогда мы тоже столкнулись с силовым сопротивлением людей, которые хотели приватизировать это стратегическое месторождение (речь идет о российской корпорации «Росатом» – Forbes).
В 2012 году я по собственному желанию уволился с Восточного ГОКа. С 2011 года там начались серьезные преследования, обыски, допросы – все это мы прошли. Поэтому немного был за пределами Украины… В общем, стандартная история для всех предпринимателей в Украине…
— С чем было связано это преследование?
— Восточный ГОК – это большое предприятие с серьезными финансовыми оборотами. Так как я занимался там достаточно широким спектром вопросов, то нашим оппонентам казалось, что мы построили там какую-то огромную схему по зарабатыванию денег. Попрессовали, уехал. И с 2012 до 2014 года занимался своими проектами, в том числе в Европе.
— Что значит «свои проекты»?
— Моя предпринимательская жизнь началась 1 октября 1992 года. На протяжении 15 лет я работал в частном бизнесе, который был связан со строительством, железнодорожными перевозками, мехобработкой. Была масса проектов.
Летом 2014 года, когда правительство приняло решение о прекращении договора аренды на Вольногорский и Иршанский ГОК, я находился с бизнес-партнерами в Риге. Там и пришла идея заняться этим проектом. Нами была подготовлена программа дальнейшего развития комбинатов.
В то время, напомню, был особый эмоциональный фон. Мы все хотели реформировать страну, что-то изменить в лучшую сторону.
Когда конкурсная комиссия решила мне доверить руководство ОГХК, мне вручили полиэтиленовый пакет, в котором находился устав, нулевой баланс и печать Вольногорского ГМК.
Потом пошел очень сложный процесс проведения реальной физической инвентаризации госимущества. Мы получили жесткую реакцию от «Крымского титана». В ответ мы избрали жесткую линию поведения. Несмотря на то, что у нас небольшая команда (коллектив ОГХК насчитывает около 30 человек), мы для себя решили во что бы то ни стало завершить процесс возврата госимущества. Мы работали по 15 часов в сутки. Безусловно, чувствовали поддержку правительства.
К концу 2014 года мы достигли компромисса с «Крымским Титаном». До 1 января 2015 года мы предоставили ему возможность закончить выполнение всех своих контрактов. Мы получили от арендатора добровольный отказ от лицензии и целостных имущественных комплексов, был подписан акт приема-передачи имущества.
Об интересе к государственному имуществу
— Вас, судя по опыту, можно считать специалистом по возврату госконтроля над госимуществом от недобросовестных инвесторов?
— Второй раз в жизни в это ввязался. Сознательно решился на эту работу, увлекаемый патриотическими эмоциями. Если бы это происходило сейчас, я бы вряд ли принял подобное решение из-за цинизма, который сейчас наблюдаю вокруг себя. Третьего раза я не хочу, по крайней мере, пока. Мне будет комфортнее участвовать в более стабильных и менее стрессовых проектах.
— С чем связан ваш интерес к имущественной теме?
— В Желтых Водах, откуда я родом, не так много было проектов, которыми можно было заниматься, кроме продуктовых магазинов и маршруток. В 2003 году была процедура санации завода «Электронгаз», куда меня привлекли как человека-коммуникатора с местными кредиторами.
Тогда впервые я услышал слова «санация», «комитет кредиторов» и так далее. Мне это показалось интересным. Не могу сказать, что я большой специалист в этой сфере, но тем не менее, консультировал несколько проектов. У нас полстраны вырезано на металлолом. А во всех проектах, в которых я участвовал, все активы были сохранены.
Есть две темы, которыми я принципиально не занимаюсь – это металлолом и все, что связано с игровым бизнесом. К способу зарабатывания денег через человеческие слабости я отношусь крайне негативно.
— Почему вас без серьезного опыта в бизнесе и финансах привлекали к санации «Электронгаза»?
— Здесь все просто. Предприятие, которое находится в центре Украины, выпускает комплектацию для атомных подводных лодок. Советская власть закончилась, подводные лодки закончились, задолженность по зарплате рабочим составляла 6 млн гривен. Тогда это были космические деньги.
Специфика работы маленьких городов в том, что вечером можно сидеть в компании, себе в удовольствие общаться, а утром друг другу ставить палки в колеса. И вот из-за этого кредиторы не могли собраться в кучу. Меня пригласили как коммуникатора, и, по моему мнению, мы провели великолепный процесс. Процедура санации «Электронгаза» пришла к логическому завершению, она закончена, люди ходят на работу.
— Кто именно вас пригласил?
— Меня пригласил Владимир Горб. И СМИ теперь выстраивают логическую цепочку: Горб близкий к Корбану, Корбан близкий к Коломойскому, а значит, я близкий к последнему. Но это не так. Владимир Горб руководил 10 лет процедурой санации на «Электронгазе». Для него, как для специалиста по имущественным спорам, проект этот был крайне интересным.
Я же никогда не работал с Корбаном, это был проект конкретного человека – управляющего санацией Владимира Горба. С Корбаном до войны с Россией мы знали друг друга заочно. Только весной 2014 года мы познакомились более плотно во время волонтерской деятельности.
О Коломойском и «короткой человеческой памяти»
— В прессе также много писали о том, что забирать ГОКи у Фирташа вам помогали «бандиты Коломойского». Это так?
— Не согласен с такой оценкой. Давайте вернемся в те дни, когда компания начинала свою деятельность. Вольногорск, Днепропетровская область. Линия фронта размыта, но всем кажется, что она вплотную подходит к Днепропетровску. Команда Коломойского, которая на тот момент руководила обороной области и не только области, приняла самое действенное участие в становлении ОГХК. Обостренное чувство справедливости, жесткое неприятие и даже ненависть к людям из предыдущей власти, а также олигархам, которые ее обслуживали и довели страну до войны – эти чувства, а также неоценимый на тот момент опыт побед в корпоративных войнах команды Коломойского помогли отстоять интересы государства в нашем вопросе.
— Насколько сильным было или есть сейчас влияние Коломойского на ваш бизнес?
— С ним мы познакомились только в конце 2014 года, после того, как ОГХК была создана и начала работать. Он позвонил и сказал: «Я хотел бы тебя увидеть, какой ты из себя, менеджер Коломойского». Короткий был разговор.
— При каких обстоятельствах?
— Я приехал к нему в офис, на 7 этаж Днепропетровской областной государственной администрации, которую он тогда возглавлял. Нельзя утверждать, что весь интерес его заключается в холдингах, банках. Он много сделал для страны, и я с уважением отношусь к нему. Хотя сегодня это может быть не самая популярная тема. Встреча была краткой: «Как работает предприятие? – Как всегда проблемы. – Помочь чем-то можем? Приходи в банк, бери кредиты». Обычный рабочий разговор.
— За кредитом к Коломойскому обратились?
— До сих пор не возникло потребности. Думаю, и дальше обойдемся. Связей, по которым бы ОГХК работала с Коломойским, нет. У него совсем другой бизнес. После смены власти в начале 2014 года все были заинтересованы, причем, по разным причинам, поучаствовать в инвентаризации государственного имущества. У кого-то свои вендетты были, в том числе, и у меня. Не могу сказать, что я комфортно пережил 2010-2013 годы. У Коломойского своя вендетта. Иногда есть вещи, где не работает понятие «бизнес». Это внутренние вещи, тяжело объяснить.
Сейчас часто вспоминают о бизнесе Коломойского, но о его усилиях, чтобы остановить продвижение «русского мира» по территории Украины, забывают. Корбан, Филатов также лично участвовали в этой работе по 24 часа в сутки. Можно, например, вспоминать Корбану «Маршала Гречку», но именно ему звонил весь Киев с просьбами о помощи. Человеческая память очень короткая. У меня с памятью хорошо, поэтому я это помню.
О проблемах с МЭРТ, допросах и обысках
— Вы говорили, что у вас были проблемы при прежней власти, сейчас власть поменялась. Вы почувствовали изменения?
— О да, я почувствовал! Мои друзья шутят, что я постоянно в оппозиции. Я как ходил на допросы в Генпрокуратуру, так и хожу, как проводили обыски дома, так и проводят. Внутри себя я пытаюсь не связывать проблемы, которые у нас возникают с МЭРТ, с шумными допросами и обысками. Потому что, если я начну связывать, будет все очень логично, и нарисуется очень некрасивая картинка.
Настоящие изменения я почувствовал в другом – изменились люди в стране. В моей жизни было много проектов, но ОГХК – самый лучший, хоть и весьма проблемный.
В ноябрьском номере Forbes читайте подробности о конфликте Руслана Журило с министром экономического развития и торговли Айварасом Абромавичусом, его знакомстве с Николаем Мартыненко, а также о других нюансах бизнеса Объединенной горно-химической компании.
